Предыдущая Оглавление Следующая
Да, конкуренция существовала как в 1938 г., так и в 1993 г. Но она не помешала компании Coca-Cola в 1938 г. продать 207 млн. упаковок безалкогольных напитков (если допустить, что объем каждой упаковки равен примерно 4,5 л, такой объем используется при сегодняшних расчетах), а в 1993 — более 10,7 млрд. упаковок. Другими словами, с 1938 г., когда компания уже доминировала в своей отрасли, физический объем ее продукции вырос в 50 раз. В 1938 г. конкуренция не стала помехой и для инвестора: хотя 40 долл., инвестированных в 1919 г. в одну акцию, обернулись (с реинвестированными дивидендами) 3277 долл. к концу 1938 г., к концу 1993 г. очередные 40 долл., инвестированные в акцию Coca-Cola, выросли до 25 000 долл.
Не могу не процитировать еще одну фразу из статьи в Fortune 1938 г.: «Было бы трудно найти компанию, чьи размеры и объемы продаж сравнимы с показателями компании Coca-Cola и чей неизменный продукт вот уже десять лет расходится так же хорошо, как продукты Coca-Cola». Через 55 лет, прошедших с тех пор, предметно-производственная специализация компании несколько расширилась, но описание, данное автором, и сегодня остается в силе.
Мы с Чарли давно решили, что в течение инвестиционного периода слишком сложно принять множество умных решений. Неоспоримость этого суждения подтвердилась, когда капитал Berkshire резко вырос, а инвестиции с одинаковыми характеристиками, которые могли бы существенно повлиять на наши показатели, резко сократились. Поэтому мы решили использовать свои умственные способности лишь время от времени. Сейчас для нас достаточно одной хорошей идеи в год. (Чарли говорит, что теперь моя очередь думать.)
Эта стратегия противоречит следующей догме о нормах диверсификации. Многие ученые мужи сказали бы, что наша стратегия, вероятно, более рискованная, чем стратегия, которой руководствуется большинство традиционных инвесторов. Мы не согласны. Мы уверены, что политика составления портфеля может снизить риск, если при этом она повышает два показателя: первый — усилия, затрачиваемые инвестором для оценки компания, второй — уровень экономических показателей компании, при котором инвестор чувствует себя уверенно и решается на покупку. В этом случае мы определяем риск как «возможность убытка или нанесения ущерба».
Однако теоретики любят давать другое определение понятию инвестиционного риска. Они заявляют, что риск — это относительная неустойчивость ценной бумаги или портфеля, т.е. они неустойчивы относительно рынка ценных бумаг. Используя базу данных и статистические навыки, эти ученые с точностью подсчитывают бета-коэффициент акции (показатель ее относительной неустойчивости в прошлом) и на основе этих вычислений выстраивают таинственные теории инвестирования или распределения капитала. Однако в своем страстном желании оценить риск с помощью одной статистики они забывают фундаментальный принцип: лучше быть частично правым, чем во всем ошибаться.
Собственники компании, а именно так мы смотрим на наших акционеров, считают, что теоретическое определение риска настолько не соответствует действительности, что может привести к полному абсурду. Например, согласно теории коэффициента бета ценная бумага, которая резко упала относительно своей рыночной стоимости (так случилось с акциями The Washington Post, которые мы приобрели в 1973 г.), становится более рискованной по низкой цене, чем была по высокой цене. Скажите, будет ли это описание иметь какое-либо значение для того, кто решит приобрести весь пакет акций компании по чрезвычайно низкой цене?
На самом деле, настоящий инвестор приветствует волатильность ценных бумаг. Бен Грэхем объяснил это в восьмой главе своей книги «Умный инвестор». В этой же книге он ввел образ господина Рынка, услужливого малого (я уже упоминал его), который каждый день появляется для того, чтобы купить у вас или продать вам все, чего бы вы ни пожелали. Чем хуже настроение этого субъекта, тем выгоднее возможности для инвестора. И это правда, так как сильные колебания на рынке означают, что солидный предприниматель сможет совершать покупки по невероятно низким ценам. Невозможно представить, каким образом наличие таких цен увеличивает риск инвестора, ведь он может или игнорировать рынок, или безрассудно его эксплуатировать.
При оценке риска сторонник бета-теории посчитает ниже своего достоинства изучить, что производит компания, как действуют ее конкуренты, насколько велики заемные средства, используемые компанией. Он может даже не поинтересоваться, как называется компания. Единственное, что будет иметь для него значение, — это история стоимости ее акций. Мы же, наоборот, совершенно не интересуемся историей стоимости ценных бумаг, зато нам будет интересна любая информация,
которая поможет понять деятельность компании. После того как мы приобретем акцию, нас не встревожит остановка в развитии стоимости акций длиной год или два. Нам не нужна ежедневная котировка на наши 100%-ные позиции в компаниях See's или H.H.Brown, чтобы быть уверенными в том, что у нас все в порядке. Зачем нам нужна котировка 7% акций Coca-Cola, которыми мы владеем?
Инвестор должен оценивать действительный риск. Этот риск заключается в том, сможет ли он за инвестиционный период получить совокупный доход после вычета налогов (включая тот, который он получает от продажи), покупательная способность которого хотя бы равна начальной. К этому доходу должен дополнительно приплюсовываться приличный процент на начальную ставку. Хотя этот риск технически невозможно подсчитать безошибочно, но в некоторых случаях его вполне можно оценить с необходимой точностью. Основные факторы, имеющие отношение к такой оценке, следующие:
— достоверность, с которой можно оценить долгосрочные эконо
мические показатели компании;
— достоверность, с которой можно оценить деятельность руко
водства как по способности реализовывать весь потенциал
компании, так и по разумности использования потоков денеж
ных средств;
— уверенность в том, что руководство будет направлять результа
ты от эффективной деятельности компании не себе в карман,
а акционерам;
— цена покупки компании;
— уровни налогообложения и инфляции, которые будут сущест
вовать и определять степень отличия покупательной способнос
ти доходов инвестора от валового дохода.
Возможно, некоторым аналитикам эти факторы могут показаться слишком неопределенными, поскольку не могут быть извлечены ни из какой статистической базы. Но сложность точного измерения этих факторов не является непреодолимой и не оспаривает их важность. Точно так же судья Стюард, будучи не в силах предъявить доказательства непристойного поведения подсудимого, все же объявлял его виновным со словами: «Я знаю это, поскольку я вижу это». Не совсем тем же методом, но инвесторы могут «увидеть» риск в определенной инвестиционной деятельности и не ссылаться при этом на сложные уравнения или развитие цен.
Неужели действительно так трудно прийти к выводу, что компании Coca-Cola и Gillette подвержены меньшему риску в долгосрочной перспективе, чем, скажем, какая-нибудь компьютерная компания или розничный торговец? По всему миру Coca-Cola продает 44% всех безалкогольных напитков. Доля компании Gillette на рынке бритвенных лезвий составляет 60% (по стоимости). Кроме рынка жевательной резинки, на котором доминирует компания Wrigley, я не знаю других сфер деятельности, в которых лидирующая компания так долго наслаждалась бы мировым господством.
Более того, и Coca-Cola, и Gillette в последние годы увеличили свою долю рынка. Сила торговых марок, отличительные качества продукции и мощность систем распределения дают им огромное конкурентное преимущество, возводя оградительный ров вокруг их экономических замков. В отличие от них обычная компания вынуждена вести ежедневные битвы, не имея никаких средств обороны. Как сказал Питер Линч, акции компаний, продающих товары народного потребления, должны выпускаться с предостерегающей этикеткой: «Конкуренция может быть опасна для вашего здоровья».
Конкурентоспособность Coca-Cola или Gillette очевидна даже для случайного наблюдателя в мире бизнеса. Тем не менее коэффициент бета их ценных бумаг сходен с коэффициентом многочисленных заурядных компаний, у которых есть лишь небольшое конкурентное преимущество или его нет вообще. Должны ли мы из этого заключить, что конкурентоспособность Coca-Cola или Gillette не дает им преимущества при оценке делового риска? Или мы должны прийти к выводу, что риск при владении частью компании — акцией — некоторым образом отделен от долгосрочного риска при ее хозяйственных операциях? Мы считаем, что оба этих заключения неверны и неверно рассчитывать риск на основе коэффициента бета.
Теоретик, воспитанный на бета-теории, не способен отличить риск, сопряженный с деятельностью компании по производству одного вида игрушечной продукции, например игрушечных денег или хулахупа, от риска другой компании, выпускающей только настольную игру «Монополия» или куклу Барби. Но для обычных инвесторов несложно определить это отличие если они понимают, какой может быть реакция покупателей на товар и какие факторы способствуют или не способствуют долгосрочной конкурентоспособности. Конечно, каждый инвестор когда-нибудь ошибается. Но, ограничивая свою деятельность не очень большим количеством простых операций, разумный, информированный и настойчивый человек вполне может оценить инвестиционный риск с необходимой точностью.
Конечно, во многих отраслях промышленности мы с Чарли не может отличить игрушечные деньги от Барби. Более того, мы не смогли бы исправить эту ситуацию, если бы долгие годы упорно занимались изучением этих отраслей. Порой причина крылась бы в дефиците наших знаний, а порой в самой сущности промышленности. Например, невозможно дать надежную оценку долгосрочным экономическим перспективам компании, связанной с постоянно развивающимися технологиями. Разве могли мы 30 лет назад предсказать, что произойдет в производстве телевизоров или компьютерной отрасли? Конечно, нет. (Как и большинство инвесторов и руководителей компаний, которые с энтузиазмом вошли в эти отрасли.) Зачем же сегодня нам с Чарли предсказывать будущее быстро развивающихся отраслей? Мы лучше продолжим свою деятельность в более простых сферах. Лучше синица в руках, чем журавль в небе.
Конечно, некоторые инвестиционные стратегии, например наша арбитражная деятельность в течение нескольких лет, требуют широкой диверсификации. Если в одной сделке присутствует значительный риск, совокупный риск можно снизить, если эта покупка является одной из множества других, независимых друг от друга. Таким образом, вы можете сознательно идти на рискованную инвестицию, которая может привести к убытку или ущербу. Но при этом вы должны быть уверены, что ваша возможная прибыль значительно превысит приблизительные убытки, и еще вы должны быть уверены, что сможете использовать несколько аналогичных, но не связанных друг с другом возможностей. Большинство предпринимателей, сознательно идущих на риск, используют эту стратегию. Если вы решите последовать этой методике, вам следует перенять манеру поведения крупье на рулетке: одобрять высокую активность игроков, так как это приносит вам выгоду, но отказываться принимать большие ставки.
Еще одна ситуация, требующая диверсификации, возникает, когда инвестор, не разбирающийся в экономических особенностях специфического предприятия, решается довериться такой компании в надежде стать долгосрочным совладельцем американской промышленности. Такой инвестор должен владеть большим количеством акций и совершать свои приобретения с интервалами. Например, периодически инвестируя в индексный фонд, некомпетентный инвестор вполне может превзойти большинство профессионалов. Парадоксально, но когда инвестор, вложивший деньги «по глупости», чувствует пределы своей возможной деятельности, его вложения перестают быть «глупыми» и начинают работать.
С другой стороны, если вы компетентный инвестор, способный разобраться в экономических нюансах и найти от пяти до десяти компаний с разумными покупными ценами и важными долгосрочными конкурентными преимуществами, у вас нет необходимости в диверсификации. Скорее всего, это лишь негативно отразится на ваших результатах и увеличит риск. Не могу понять, почему инвесторы этого типа для вложения своих средств выбирают компанию, которая занимает лишь 20-е
место в составленном ими рейтинге. Не проще ли вложить эти деньги в лидера рейтингового списка, т.е. в компанию, деятельность которой ему наиболее понятна и представляет не только наименьший риск, но и самый высокий потенциал прибыли. Говоря пророческими словами Мей Вест: «Когда сильно хорошо, это просто замечательно».
Нужно отметить, что мы намерены оставаться постоянными владельцами акций трех основных компаний: Capital Cities/ABC, Inc., GEICO Corporation и The Washington Post*. Даже если цена этих акций резко повысится, мы не будем их продавать. Точно так же мы не собираемся продавать ценные бумаги компаний See's или Buffalo Evening News, даже если нам предложат за них сумму, намного выше той, в которую мы их оцениваем.
Этот подход может показаться старомодным в корпоративном мире, где активная деятельность ежедневно стоит на повестке дня. «Портфель компаний» современного управляющего подвергается постоянной «реструктуризации» под влиянием настроений на Уолл-стрит, условий деятельности или новой корпоративной «концепции». При этом понятие «реструктуризация» используется в узком значении и подразумевает демпинг убыточной компании, а совсем не демпинг служащих или директоров, которые довели эту компанию до такого состояния. «Ненавидеть грех и любить грешника»— этим богословским принципом сегодня руководствуется не только Армия спасения, но и компании, входящие в список Fortune 500.
Инвестиционные менеджеры еще более активны: их поведение во время торговой сессии то напоминает танцы «кружащихся дервишей», то поражает своим спокойствием. Термин «институциональный инвестор» в последнее время пополнил список выражений, заключающих в себе внутреннее противоречие. Такие слова называются оксиморонами, т.е. сочетаниями противоположных по значению слов. Например «большая креветка», «дама-борец» или «недорогой юрист».
Несмотря на исступленную деловую активность, охватившую деловые и финансовые круги Америки, мы по-прежнему будем придерживаться своей политики «оставаться частью Америки до самой смерти». Только она внушает нам с Чарли уверенность. Она дает достойные результаты и позволяет нашим руководителям и объектам инвестиций вести свои дела, не отвлекаясь на что-либо еще.
* Акции Capital Cities/ABC, принадлежащие Berkshire, были исключены из категории «основных и постоянных», после того как в 1996 г. компания была поглощена за акции и денежные средства компанией The Walt Disney Company.
Предыдущая Оглавление Следующая
Copyright © 2007 Все права защищены.
Разрешается републикация материалов сайта с обязательным указанием
ссылки на
автора материала (указание автора, его сайта) и ссылки
cледующего содержания:
"http://www.books-online.org.ua
БАФФЕТТ ЭССЕ ОБ ИНВЕСТИЦИЯХ, КОРПОРАТИВНЫХ ФИНАНСАХ И УПРАВЛЕНИИ КОМПАНИЯМИ"
Пишите:
matvsbit@gmail.com
Сайт изготовлен в UPortal-Studio
при поддержке: Украинского портала